Инфотека

06.09.2023

Болезни жителей блокадного Ленинграда глазами медиков

(к 82-летию со дня начала блокады Ленинграда)

^{«Сколько может выдержать человек?}

^{Гораздо больше, чем ему кажется}

^{Человек может много, может всё и ещё}

^{столько же».}

^{Даниил Гранин}

8 сентября 1941 года охваченный войной Ленинград оказался в кольце блокады. Это один из самых трагических периодов в истории Северной столицы: 872 дня почти без пищи и связи, бесконечные артобстрелы, до 1,5 миллионов погибших и угроза полного уничтожения города – всё это уже стало страницами истории. 

Минуло 82 года со дня начала блокады Ленинграда, но внимание к её истории не уменьшается. Выходят всё новые и новые исследования, рассекречиваются и становятся доступными многие архивные документы, свидетельствующие о разных аспектах истории обороны города. Но тема здравоохранения и санитарных потерь войны и блокады до сих пор не получила должного развития в трудах историков медицины. Деятельность медиков в блокадном Ленинграде помогла спасти от смерти жизни тысяч людей и приобрести опыт борьбы с голодом в чрезвычайных условиях. Было сделано так много, что неспециалисту трудно оценить результаты этой работы. Врачи одновременно лечили больных, когда те уже не могли сопротивляться болезням, вели научные исследования: изучали особенности течения заболеваний у истощенных людей в условиях военного времени и блокады, патологию внутренних органов у раненых, разрабатывали методы лечения применительно к создавшимся условиям, изменениям в структуре заболеваемости и в симптоматике заболеваний, характерных для мирного времени.

В первые дни окружения ленинградцы ещё не подозревали о том страшном будущем, которое им было уготовано вермахтом. Настоящее отчаяние пришло позже, когда немцы разбомбили основные склады с продовольствием, его запасы в городе истощились, с фронта перестали приходить хорошие известия. Впереди маячила жестокая холодная зима 1941-1942 годов, с которой в город пришла настоящая блокада – та, что сковала не город, а разум и души людей.

«Смертное время» - так называли ленинградцы зиму 1941 и 1942 годов. Истощение, холод, стоящие без движения на рельсах трамваи как символ того, что жизнь в городе остановилась. На самом деле жизнь в большом городе по имени «Ленинград» изо всех сил поддерживалась оставшимися в живых жителями. 

Медики Ленинграда встали на защиту жизни и здоровья горожан. Девиз их деятельности в условиях блокады стал: «Спасти любой ценой!». Истощенные, в неотапливаемых зданиях поликлиник, больниц и госпиталей, стены которых покрывал иней, они надевали белые халаты поверх ватников, заполняли карандашом истории болезни при свете коптилок (чернила застывали в чернильницах), лечили и тратили свои последние силы на то, чтобы выносить раненых из разбитых лечебных учреждений. Дети и взрослые, умирающие без еды и от ранений, сходящие с ума от голода, – медики блокадного города не оставляли без внимания никого из нуждающихся. За годы блокады они подняли на ноги десятки тысяч больных и раненых. 

РАБОТА СКОРОЙ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ ПОД ОБСТРЕЛОМ

^{Работа бригады скорой помощи в блокадном Ленинграде}

О работе скорой медицинской помощи в блокадном Ленинграде известно, к сожалению, очень мало. 

К началу войны в городе было 9 станций скорой помощи с 72 дежурными санитарными машинами, каждая машина – это бригада с двумя медбратьями. Врачей было всего 25. На фронт сразу же ушла четверть всего состава медбратьев – 89 из 352.

На Городской станции скорой помощи сотрудники вели профессиональные дневники, в которых фиксировали всё происходящее в городе.

^{Реконструкция записи сотрудника скорой помощи} 

Суточных дежурств в месяц у медиков было 20-25, люди слабели. Возвращаясь на станцию, порой не могли идти, внезапно умирали на работе.

Сентябрь и декабрь 1941 года были самыми напряженными. Врачи недоедали, не было топлива для машин, а с неба то и дело летели бомбы. Но превозмогая собственную боль, они успокаивали, перевязывали раненых и доставляли их в больницы и госпитали города. За два года (1941-1942) в службе скорой помощи от голода и ранений умерли 144 медика.

^{Воспоминания главного врача скорой медицинской помощи Ленинграда Меера Абрамовича Месселя}

А после того, как заканчивалось основная работа, многие врачи и фельдшеры продолжали дежурство в отрядах МПВО – гасили «зажигалки» на крышах домов. 

В «смертное время» на скорую стали поступать стандартные вызовы: «На улице упал человек, лежит без сознания». До 3 декабря таких обращений было не более полусотни в день, а к середине декабря они увеличилось до 200. Примерно в половине случаев прибывшие медики констатировали смерть, а оказание первой помощи заключалось, как пишет Меер Мессель, «в даче возбуждающих и, главным образом, в укутывании и согревании». Госпитализировали таких людей до 18 декабря, а потом скорая помощь была вынуждена прекратить это делать - осталось всего 6 санитарных машин, которые использовались исключительно для выездов на аварии и в очаги поражения, а также для перевозки инфекционных больных. 

Иногда диспетчерам при отсутствии связи приходилось идти пешком, чтобы передать информацию о вызове. Если возникала острая необходимость экономить бензин, то врачи и фельдшеры оставляли машины на полпути и шли пешком, взяв с собой волокуши для доставки больных. Часто такие пешие бригады брали на себя сразу несколько вызовов, если адреса находились рядом.

На Малой Садовой улице, где находится Центральная подстанция Городской станции скорой медицинской помощи, расположился небольшой ведомственный Музей истории Городской ленинградской скорой, в основу экспозиций которого были положены журналы учета вызовов, карты вызовов и профессиональные дневники работников скорой помощи, случайно обнаруженные на одной из подстанций во время проведения ремонтных работ. За скупыми записями, сделанными в журнале вызовов рукой дежурного фельдшера, открывается целый мир, полный героических будней работников скорой помощи блокадного Ленинграда. Это подлинные свидетельства того, что жизнь в блокадном городе продолжалась несмотря на тяжелейшие условия блокады, в осажденном городе не прекратил работу ни один крупный стационар, куда больных и раненых ежедневно доставляли работники скорой помощи. Жизнь продолжалась, люди не теряли надежды и силы духа, а сотрудники музея с большой любовью хранят память о том героическом времени и о самоотверженном труде работников скорой помощи блокадного Ленинграда. 

ПАЦИЕНТЫ ИЗ БЛОКАДЫ

Ленинградские врачи были хорошо подготовлены на случай войны. Но никто из них не был готов к голоду среди населения в таких масштабах. Многое приходилось осваивать практически заново. Например, изучить механизм возникновения алиментарной дистрофии и научиться бороться с этой болезнью.

Один из самых страшных спутников любой войны – голод. Но такого чудовищного по протяженности во времени, по силе голода, который наступил во время ленинградской блокады, цивилизованное человечество ещё не знало. Как смог человеческий организм преодолеть свои ограниченные возможности и практически выйти за их пределы?

Уже через пару месяцев блокады из лечебных учреждений Ленинграда исчезли такие популярные в мирное время диагнозы: аппендицит, язва желудка. На первый план вышла давно позабытая алиментарная дистрофия. Именно она стала основой причиной смерти блокадников, но сам диагноз «алиментарная дистрофия» как причина смерти стал фигурировать лишь в 1943 году. В быту же её называли «ленинградская болезнь».

До войны дистрофию не считали заболеванием и полагали, что её не надо лечить, а только усиленно кормить заболевшего. Это был опыт зимы 1918 и 1919 годов во время Гражданской войны, когда Петроград тоже страдал от голода. Тогда, как и в нынешнюю блокаду, люди умирали от истощения прямо на улице. 

Известный советский врач - патологоанатом Владимир Георгиевич Гаршин во время блокады изучал тела погибших от дистрофии ленинградцев. Ученый отметил, что многие органы истощенных ленинградцев за исключением почек и мозга уменьшались в размерах в несколько раз. Ленинградская блокада обнаружила такие биологические возможности организма, о которых никто раньше не знал. Так, сердце здорового человека весит в среднем 300 граммов, а истощенного -150. Это означало, что организм в условиях жесточайшего голода начинает «поедать» сам себя. Оказалось, что существует так называемое эндогенное питание, когда жизненно важных веществ извне не поступает, организм начинает питаться из запасов собственного тела. У блокадников происходила частичная атрофия органов – они уменьшались в размерах, и масса этих органов шла на питание мозга, почек и сердца. 

Причем, когда человек начинал опять нормально питаться, - функции этих органов и их размеры полностью восстанавливались. Это основной физиологический механизм, который помог многим блокадникам выжить. 

С ноября 1941 года алиментарная дистрофия становится главной болезнью жителей блокадного города. Почти 80% выживших ленинградцев перенесли её. 

Одни больные дистрофией высыхали, как щепки, – это называлось «сухая» дистрофия, другие, наоборот, наливались болезненной полнотой — это означало, что организм не в состоянии вывести жидкость. Кроме того, отсутствие еды люди порой замещали водой – стакан кипятка для многих считался обедом. «Полный» дистрофик, как правило, погибал позже «сухого», но почти обязательно, тогда как «сухой» мог выкарабкаться при вовремя оказанном лечении. Трудно сказать, кто выглядел страшнее: «сухой» дистрофик имел пергаментную темную кожу, которая обтягивала живой скелет, а «полный», наоборот, был мертвенно бледным, одутловатым, и если надавить на его кожу пальцем, то надолго оставался вдавленный след. 

Современные физиологи утверждают, что при таком блокадном пайке всё население Ленинграда теоретически должно было погибнуть в течение двух месяцев. Но погиб «лишь каждый третий»! За время блокады медики сделали удивительный вывод: жизнь в людях поддерживалась исключительно силой духа. Известный ленинградский психиатр Теодор Яковлевич Хвиливицкий утверждал, что способность выжить «обеспечивалась мобилизацией высших проявлений душевных качеств». Например, полностью истощенные дети жили ради того, чтобы выхаживать своих младших братьев и сестер, но как только те умирали, сами уходили из жизни - у них больше не было стимула жить дальше.

Теперь науке уже известно, что стресс нарушает метаболизм в организме. Человек выживал, если у него была мотивация и желание жить. Жить хочет любое существо, но надо не просто хотеть жить, а жить ради того, чтобы что-то сделать, чего-то достигнуть.

Судя по рассказам очевидцев, некоторые доноры шли на смерть сознательно –донору полагался дополнительный паек, который они отдавали своим семьям. 

Энергетическая ценность блокадного пайка составляла от 400 до 1000 килокалорий в сутки, а организму для выживания необходимо около 2500 килокалорий в сутки. В начале блокады в Ленинграде существовало мнение, что чем меньше человек двигается, тем дольше он проживет. Те, кто поддался этому утверждению, погибли первыми.

Медики отмечали: дистрофики пугали своим внешним видом. Подкожная клетчатка отсутствовала, глаза выдавали невыносимые страдания. Из-за поражения мышц и суставов походка больных менялась, выглядела странной и неуверенной. Больные дистрофий часто переставали за собой следить, не умывались, не ухаживали за своей одеждой.

Уже первая блокадная зима показала, что просто накормить больного дистрофией нельзя - его организм зачастую был не в состоянии усваивать пищу, а многие его органы видоизменились.

Александр Осипович Долин – известный советский невропатолог и нейрофизиолог, д.м.н., - разработал методику дробного кормления дистрофиков. Он, основываясь на научных исследованиях И.П. Павлова, предложил кормить больных алиментарной дистрофией по чуть-чуть, но часто. Если обычных раненых в госпиталях кормили три раза в день, то дистрофиков кормили шесть раз в день, и это давало хорошие результаты.

В 1942 году, когда в городе стало появляться продовольствие, приступили к работе стационары с пунктами усиленного питания. Подобные пункты существовали отдельно для медиков, работников заводов, творческих сотрудников.

В марте 1942 года врачи стали выявлять отдельные случаи заболевания цингой, а в последующие два месяца число таких больных стало неудержимо расти. Одновременно появились больные, страдающие различного рода авитаминозами.

Учёные опасались, что цинга может парализовать армию и город, ведь болезнь сопровождалась нервными расстройствами, потерей мышечной силы, быстрой утомляемостью, присоединением инфекционных заболеваний. 

Город испытывал огромные трудности с медикаментами. 

БЛОКАДНЫЕ ОТКРЫТИЯ

ВИТАМИННЫЙ НАПИТОК ИЗ ХВОИ

Наиболее доступным способом получения лекарства от цинги стала хвоя. Ещё в ХVIII веке в России еловые лапы использовали для лечения этой болезни и даже экспортировали их в аптеки Западной Европы. 

Собирали хвою в лесу за Пискаревским кладбищем. Казалось бы, нехитрое дело – изготовить настой из хвои. Но что за этим стояло… Каждый день группа голодных женщин выдвигалась за 16 километров от Дегтярного переулка, где была организована переработка настойки, в Парголовский лес… Там делалась заготовка хвои, которую сперва носили на себе. 

 Как вспоминал после войны Алексей Дмитриевич Беззубов, во время блокады начальник химико-технологического отдела Всесоюзного НИИ витаминной промышленности и консультант санитарного управления Ленинградского фронта, разработчик технологии производства витаминного препарата на основе хвои, лауреат Сталинской премии:«Трудности заготовки хвои были колоссальные». «Слёз было в достатке – женщины приходили со стоптанными пятками… Позже организовали доставку на лошадях…, и я вам должен сказать, что мы этот настой делали в таких количествах, что обеспечивали им все госпитали и столовые» …

Для поддержания необходимого уровня витамина С человеку нужно было выпивать ежедневно 100-200 граммов такого хвойного настоя. К концу ноября 1941 года в Ленинграде заработали более сотни хвойных установок: в больницах, на предприятиях, в научных и учебных заведениях, в некоторых воинских частях. 

По радио регулярно рассказывали, как сделать настой из хвои в домашних условиях. Издавались тематические памятки.

СУП ИЗ ПРОРОСШЕГО ГОРОХА

Ещё одним источником витамина С стал суп из проросшего гороха. Перед варкой горох нужно было замачивать и проращивать. В одной тарелке такого супа содержались две суточных дозы аскорбиновой кислоты. Но варили этот суп только в больницах и детских учреждениях.

ДРОЖЖИ ИЗ ДЕРЕВА

Источники полноценного белка - мясо, рыба, молочные продукты, яйца - в блокадном городе были недоступны. Выяснилось, что полноценный белок содержится в дрожжах, приготовленных из древесных опилок. Их производство было налажено на кондитерской фабрике им. А.И. Микояна. 

ВИТАМИН ИЗ ТАБАКА

В 1941 году в блокадном Ленинграде участились случаи заболевания пеллагрой. Это болезнь, вызываемая нехваткой в организме витамина РР (никотиновой кислоты), и характеризуется тремя симптомами («три Д»): диарея, дерматит, деменция. Основываясь на методе окисления никотина, в 1942 году ленинградские ученые предложили новый антипеллагрический препарат - азотнокислую соль никотиновой кислоты. 

Рабочим недействующих табачных фабрик было поручено собрать оставшуюся от прежнего производства табачную пыль. Её выметали из чердаков, из вентиляционных труб. Из остатков табака биохимики выделили никотин и путем его окисления получили витамин РР. 

В мае 1942 года члены Терапевтического общества имени С.П. Боткина подготовили и представили медицинской общественности ряд докладов, посвященных проблемам лечения алиментарной дистрофии, цинги и авитаминозов в условиях блокадного Ленинграда. 

МЕТОДЫ ОБРАБОТКИ И ЛЕЧЕНИЯ РАН

Из-за нехватки лекарств и перевязочных материалов медикам постоянно приходилось находить и применять нестандартные решения. Так, в одном из госпиталей блокадного Ленинграда для обработки ран стали применять дым, в котором содержалось немало веществ, убивающих микробы. Поначалу больные не понимали, зачем их «коптят».

А когда в конце 1941 года проблема нехватки перевязочного материала встала особенно остро, в ход пошли исландский мох и сфагнум, обладающие известными бактерицидными свойствами (вода в болоте, покрытом сфагнумом, не цветет). Известны исторические факты, когда моряки перед дальним плаванием запасались водой, взятой именно из болот, покрытых сфагнумом. Из сфагнума выделяли экстракт, который использовали как антисептическое средство. 

В 1942 году была разработана и успешно прошла клинические испытания в госпиталях блокадного Ленинграда противогангренозная сыворотка, позволившая снизить в два раза смертность раненых от газовой гангрены.

За всё время блокады в результате бомбежек и артобстрелов от осколочных ранений пострадали 50 529 человек, из которых выжили 33 728. Средняя продолжительность лечения раненых составляла 28 дней, процент летальности в хирургических госпиталях был низким, большинство раненых выздоравливало, максимум 20% летальности был зафиксирован в первой половине 1942 года, что объяснялось большим количеством больных алиментарной дистрофией.

В апреле 1942 года Хирургическое общество имени Н.И. Пирогова обсудило труды и представило медицинской общественности опыт врачей, доложивших о методах лечения огнестрельных и осколочных ранений и переломов.

Помимо военных травм в блокадном городе был рост бытовых и производственных травм за счет привлечения к труду детей и подростков, засыпавших от усталости и из-за голодных обмороков, попадавших в работающие механизмы. Для оказания им медицинской помощи создавались местные санитарные части с широкой сетью медицинских пунктов и санитарных постов, на 200-300 трудармейцев выделяли санпост с сандружинницей, пост с медицинской сестрой обслуживал 500-600 человек, врачебный медицинский пункт – 1500-2100. Один санитарный врач должен был обслуживать до 3-4 тысяч человек.

«САНИТАРНЫЙ ТЕРРОР» В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ

В марте 1942 года профессор Федор Исаакович Машанский, возглавив во время блокады Ленгорздравотдел, издал постановление, согласно которому все подчиненные обязаны были приходить на работу побритыми, с галстуком и чистым воротничком. Тяжелый блокадный быт не повод оправдывать безразличие сотрудников к своему внешнему виду и работе. Первое, что сделал на своем посту Машанский, по его собственному признанию, установил в городе «санитарный террор».

Зимой 1941-1942 годов замерз водопровод и были закрыты все бани. Население города одолели вши. Вошь, которая убивала петроградцев во время Гражданской войны и после революции, также доставляла много хлопот медикам. По распоряжению руководителя Ленгорздравотделом были созданы специальные дезинфекционные бригады. Жители города обязаны были впускать их в свои квартиры, выдавать им вещи и одежду для санитарной обработки. Такие отряды, если им сопротивлялись, имели право вскрывать двери квартир. Уклоняющихся от дезинфекции ждали штрафы и месячные исправительные работы. 

Таким образом, борьба с педикулезом и профилактика сыпного тифа стали необходимостью и важной составной частью работы ленинградских медиков. 

Чтобы защитить маленьких ленинградцев от брюшного тифа, пришлось даже нарушить закон. Ведь вакцина от этого смертельно опасного заболевания официально не была разрешена к применению у детей. На свой страх и риск медики все же вакцинировали детей. Эксперимент удался, и вскоре опыт блокадного Ленинграда стал применяться по всей стране.

Нацисты делали ставку не только на голод. Они очень сильно рассчитывали на возникновение эпидемий. Ведь многие инфекции эффективнее авианалетов. Периодически гитлеровцы устраивали бактериологические диверсии, переправляя через линию фронта больных сыпным тифом. Так, однажды с оккупированной территории прибыл подросток, его поселили в детском доме в одном из районов города. Инфекцию обнаружили не сразу. В результате чего она унесла жизни многих воспитанников. С этого момента все, кто приходил в город из-за линии фронта, обязаны были провести две недели в карантине. 

ХРОНИЧЕСКИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ

Хронические болезни никуда не делись. Но стационарное лечение было доступно только в крайне тяжелых случаях, это создавало иллюзию, например, резкого снижения заболеваемости ревматизмом. В период блокады заметно реже встречались такие заболевания, как инфаркт миокарда, сахарный диабет, тиреотоксикоз, практически не регистрировались аппендицит, язвенная болезнь желудка. В результате истощения и отёков, язвы нижних конечностей были очень обширными, с глубокими некрозами и инфицированием, нередко приводили к смерти.

В структуре заболеваемости 1942-1945 годов жителей блокадного Ленинграда, был отмечен рост сердечно-сосудистых заболеваний, но увеличение числа больных в большей степени проявилось не в период наиболее сильного голода, а значительно позже. Во время блокады выявлялась тяжелая стенокардия, возможно за счет мобилизации внутренних ресурсов «на победу», легкие варианты не замечались. Зато психические расстройства, наоборот, участились. В 1942 году в двух действовавших психиатрических больницах находилось на лечении 7500 человек.

Весной 1942 года резко возросла остро развивающаяся форма гипертонической болезни, первыми её начали выявлять офтальмологи, с 1943 года отмечался значительный рост госпитализаций. Сразу после окончания войны и 5-10 лет спустя кардиологи Волынский З.М. и Исаков И.И. обследовали 40 000 ленинградцев. Частота гипертонии у фронтовиков была выше в 2-3 раза, у переживших блокаду без дистрофии - в 1,5 раза, а после алиментарной дистрофии - в 4 раза.

За время блокады в результате 226 авианалетов и 342 артиллерийских обстрелов было утрачено почти 37 тысяч госпитальных коек, убиты 136 сотрудников, 791- ранены или контужены.

ДОНОРСТВО В БЛОКАДНОМ ЛЕНИНГРАДЕ

Казалось бы, что можно взять с истощенных ленинградцев? Они уже совершали каждодневный подвиг, всеми силами поддерживая жизнь блокадного города. Но вот, малоизвестный факт: 144 тонны крови и её компонентов были получены именно из блокадного Ленинграда.

В городе ещё в самом начале войны была развернута пропагандистская работа (лекции на предприятиях, плакаты на улицах города). С октября 1941 года в институте переливания крови стали появляться доноры с признаками дистрофии. Врачи начали спорить, можно ли у таких доноров брать кровь. На удивление медиков оказалось, что состав крови потенциальных доноров изменился незначительно. 

Ленинградскому фронту, госпиталям и больницам блокадного города неоткуда было получать кровь, только из самого Ленинграда. Заготовка крови в Ленинграде шла безостановочно. Как-то раз в октябре 1941 года воздушная тревога длилась почти сутки. Тогда 150 человек, сотрудников института, сами сдали кровь. План заготовки жизненно необходимой крови для фронта нужно было выполнять. Когда у врачей закончилась тара для хранения крови и её компонентов, их выручила смекалка. Они стали использовать обычные бутылки из-под водки, вина, молока. Когда кончились банки, начали собирать по всему городу бутылки и хранили кровь и кровезамещающие препараты в бутылках. Причем, сотрудники института разработали специальные пробки для их закупоривания. 

Институт переливания крови и станции переливания крови старались сохранить горячее питание для доноров. Для них был открыт специальный магазин, в котором доноры могли отоварить свои талоны. Важным стимулом к донорству был, конечно, патриотический подъем. Хотя многие женщины шли сдавать кровь, чтобы получить больше продуктов для своих детей.

Подвиг медиков блокадного Ленинграда навеки в памяти и сердцах людей.